Нетипичная провинция

Мы прибыли на виллу «Оазис» на закате. Найти ее было нелегко. Со скоростного шоссе, ведущего из Ниццы в Монако, были видны внизу светящиеся огни ресторанов Монте-Карло, знаменитых казино Монако. Кажется, даже слышалась музыка, хотя модные клубы открываются обычно значительно позже.



После съезда с хайвея начались проблемы: дорога петляла в надвигавшихся сумерках, возникали неожиданные повороты, дома с родословной на огромных участках не считали нужным выставлять напоказ свои номера и названия... Теперь понятно, почему почтальон DHL доставил наше письмо хозяину только через день после обещанного срока. Заблудился... Наконец на воротах долгожданная надпись: «Вилла «Оазис». И стильный армейский джип хозяина виден из-за калитки. Дом причудливой разветвленной архитектуры с персиковыми стенами и зелеными ставнями на окнах обращен к морю. На террасе натянут гамак. Внизу, вдали, переливается огоньками Ментона, сразу за которой — Италия. Она отсюда значительно ближе, чем Ницца и Монте-Карло.



Как мне нравится такое пространство! Широкими террасами сады и лужайки вокруг виллы спускаются к морю. На одной из террас — бассейн; на другой — сад с фруктовыми деревьями, травами и даже грядками цукини; на следующей — так называемый «офис» — домик, оснащенный современным компьютерным оборудованием для связи с внешним миром. Естественно, дом не имеет своего выхода на пляж, поскольку находится все же на склоне горы, ближе к вершине. И под нами — не один и не два чванливых соседа, а на побережье — городок с магазинами, портом, базаром и даже музеем Жана Кокто. Здесь Лазурный берег нетипично провинциален и оттого невероятно мил. Тут нет благоприобретенного аристократизма Сен-Тропеза, нет снобизма набережных Монако, нет роскоши раскаленной душной Ниццы и затоптанности молодящихся Канн. В сущности, все знаменитые места Лазурного берега превратились в малоприятные тусовочные объекты, где каждый спешит запечатлеться на фоне знаменитой каннской лестницы с красным ковром или (более продвинутые) музея-аквариума Кусто.



Насколько же приятнее оказаться в тиши тех особых мест на Лазурном берегу, где нечасто ступала нога туриста и тем более соотечественника. Конечно, найти совсем дикие тропы невозможно, зато есть к чему стремиться.



Хозяин дома, где мы гостим, — человек экстравагантный. Аристократ, красавец, отшельник. С ним проживают две собаки — белые терьеры, брат и сестра, любопытные и старенькие. Они любят есть фиги, падающие с деревьев в саду, а по части своих мисок тормозят, и наглые голуби объедают собачек. Поэтому хозяин по утрам за завтраком сидит за дубовым столом на веранде под оливковым деревом, держа рядом с чашкой кофе ружье — чтобы стрелять по птицам, обижающим его собак. Вот вам и завтрак аристократа: человек с ружьем.



Чтобы почувствовать обаяние этого места (в ста метрах от ворот виллы находится старинный городок Рокбрюн), достаточно подняться на гору по вымощенной камнем крутой дороге. И там, словно на машине времени, попадаешь даже не в прошлый век, а в прошлое тысячелетие. У дороги стоит безумно старое оливковое дерево. Табличка небрежно сообщает, что мимо него шли легионы Римской империи. Нетрудно подсчитать, что оливе с могучими корнями больше двух тысяч лет. Рокбрюн изумительно тих и нетороплив. Кажется, время остановилось здесь, среди увитых плющом средневековых стен с узкими оконцами, домов с дубовыми дверями и статуями мадонны в нишах, гулкими переходами с арками, из которых ожидаешь появления всадника или менестреля. На обломке доски надпись со стрелкой: «Chateau» — указатель, как пройти к старому замку, где расположен то ли ботанический музей, то ли исторический. Вырубленные в горных склонах улицы узки и круты, по ним никогда не ездили автомобили — их принято оставлять на подъезде, причем не только в Рокбрюне, но повсеместно в этой части Лазурного берега, сплошь усеянного маленькими старинными городками.



На центральной площади раскаленные от солнца каменные скамьи окружают группу оливковых деревьев. То же, наверное, видели войска Цезаря. Напротив — лучший местный ресторан, где еда представляет собой чудесную смесь прованской и итальянской кухни. Здесь подают самые вкусные в мире воздушные пиццы, пасты с ароматными соусами, чудное розовое вино, напоенное солнцем Средиземноморья. Местные аристократы (а их в округе подавляющее большинство) без всякого снобизма предпочитают ужинать у себя в имениях рыбой с приморского рынка и спагетти с моцареллой или карабкаться в горный городок, чтобы занять места в ресторанчике на террасе под скалой. Конечно, в Cafe des Artist на набережной в Монако гораздо престижней, да и кухня изысканней, но никто не станет утверждать, что вкуснее, чем в тихом городке, прилепившемся к скале.



Интересно, как в нем звучат почтовые адреса? Третий поворот к югу от площади во втором этаже или арка у северных ворот, направо? Рокбрюн очень артистичен и, что приятно, не раскручен туристическими путеводителями. Здесь множество галерей, крошечных салонов, торгующих вазами, ювелирными украшениями; магазинчиков, предлагающих кружева и чудесные скатерти с живописными узорами в стиле прованс: лаванда, оливки, подсолнухи, тыквы, виноград — дивное сочетание золота и лазури...



Другое дело — магическое местечко Эз, расположенное между Ниццей и Монако. Если уж выбирать между другими знаменитыми и статусными местами, то я, пожалуй, предпочту Эз всем. Мыс Антиб с его сказочными виллами и Кап-Ферра, любимое пристанище миллионеров с пришвартовавшихся в порту яхт, стоящих целое состояние, — это чересчур пафосно. (Впрочем, чтобы увидеть настоящую ярмарку тщеславия, нужно прогуляться по порту в Сен-Тропезе.) Мне милее маленькие, скрытые в красноватых скалах бухточки Эстрельского карниза, не имеющие ни имени, ни хозяина. Здесь можно ощутить уединение каждой клеткой тела. А если хочется элегантности и красоты, хорошего вкуса и конфиденциальности, отправляйтесь либо обедать в Chateau Eza, либо ужинать в Hotel Du Cap Eden Roc на мысе Антиб, совершенно не изменившемся за последние восемьдесят лет (если верить Фицджеральду и тому, что он писал в романе «Ночь нежна»).



Лагуны, каменистые бухты, обрывистые скалы манят и притягивают взор романтического путешественника. На улочках Эза я мою руки в средневековом мраморном фонтанчике, заглядываю в галерею старинных карт и планов города, с любопытством замечаю на вершине одинокой горы частную смотровую площадку с оградой и телескопом, куда ведет прорубленная в скале узкая лестница. Накупить ароматного мыла ручной работы с раковинами, попсовыми узорами (губы, пальмы, солнце и прочее); прихватить ярких тканей изумительных расцветок (потом осенью они согреют московский стол красками Прованса); пошататься в поисках пепельницы и наткнуться в одной лавочке, торгующей минералами, на огромный пятикилограммовый аммонит, сохранивший отпечатки древних растений и насекомых на всей своей поверхности... Время в Эзе течет неторопливо, раскаленный воздух звенит, и в его густую, напоенную запахами трав и специй атмосферу врывается свежий морской бриз.



Неподалеку от Монако глаз привычно находит Кап-д’Ай — мыс, где после революции нашла пристанище знаменитая звезда Императорского балета Матильда Кшесинская со своим мужем, великим князем Андреем, и их сыном. Еще до катастрофы они купили там виллу, которая оказалась единственным недвижимым имуществом, что осталось у этой богатой четы после бегства из России. Неудивительно, почему русская эмиграция первой волны (и Иван Бунин, живший на вилле «Жаннет» под Грассом, и Феликс Юсупов, и многие другие) так любила Лазурный берег. Не только потому, что он напоминал Ялту и бывший русский Крым, но и потому, что романтическая и растревоженная русская душа всегда находила здесь покой и источник вдохновения.



Кипарисовые рощи, «аллеи высоких платанов и башни из каменных глыб», цветущие деревья, головокружительные запахи — все здесь располагает к тому, чтобы в душе зазвучали поэтические струны. По тропинкам, вьющимся в скалах, вы спускаетесь к морю, куда прибывают на лодочных такси хозяева яхт, пришвартовавшихся в бухте Мала. Дикая красота этого побережья так выгодно отличается от береговой зоны отельных пляжей вдоль набережных Круазетт и Променад-д’Англе с разноцветными зонтиками и чудовищной плотностью населения, что расстаться с ней добровольно почти невозможно. Поэтому Лазурный берег, несмотря на накатывающие на путешественников волны безграничного счастья, всегда вызывает легкую грусть утраты — у тех, кто не может остаться здесь на всю жизнь и спускаться на рынок в Ментоне пару раз в неделю, покупать рыбу и хрустящий багет и лениво скользить взглядом по обшарпанным, типично итальянским фасадам розоватых домов, а вынужден покинуть его. К счастью, не навсегда, а лишь на время.