Римские каникулы
/
Александр Волошин
OPEN!, осень 2001
В Рим я приехал из-за фильма. Это, конечно, была глупость, но удержаться я никак не мог. Начиналось все очень просто. Я посмотрел «Римские каникулы», старую романтическую картину с Одри Хепберн и Грегори Пеком в главных ролях. Все бы ничего, но потом я посмотрел ее еще, и еще, и еще раз.
Фильм, все сцены которого снимались в Риме, вышел на экраны в 1953-м. Сами же съемки закончились в конце сентября 1952-го, ровно 49 лет назад. Одри — 23, Пеку — 36, как мне сейчас. Она помолвлена с аристократом и миллионером Джейсом Хансоном, но выйдет замуж за другого. Он прямо на съемках влюбляется во французскую журналистку Веронику Пассани — в этом случае свадьба состоится. В общем, никаких реальных романов в кадре.
Я облокачиваюсь на перила балкона и всматриваюсь в город, расстилающийся передо мной в лучах еще горячего осеннего солнца. Взгляд скользит по стенам замка Сан-Анжело, задерживается на арках Колизея, потом опускается вниз, туда, где непрестанным потоком движется римская толпа.
Вечный город. Все дороги ведут в Рим... То, что вдалеке от него кажется банальностью, здесь, на месте, обретает неожиданную свежесть.
Странно. В Риме нет небоскребов, которые так давят и силятся показать, что ты на самом деле лишь уменьшенный масштаб того, чем самому себе кажешься. И все же здесь начинаешь чувствовать себя маленьким фрагментом бытия, таким маленьким, что не разглядишь даже в лупу. В этом городе и вправду есть что-то вечное, настолько незыблемое, что собственная жизнь кажется мгновением.
Я шел к Колизею по Via Cavour от единственного в Риме железнодорожного вокзала. Город просыпался, наполняясь звуками голосов, открываемых ставен и жужжанием «фиатов». Я смотрел на все это и начинал понимать, отчего романтичная красавица Одри, она же принцесса неведомого государства, она же просто юная и наивная девушка по имени Анна, сбежала из своей роскошной спальни и не возвращалась туда целые сутки. Только так, без оглядки, как она, путешествуя по Риму в фургоне, развозившем пиццу, на мотороллере, на такси, пешком и даже вплавь, можно было поговорить с этим городом на равных...
Я иду к Колизею и думаю про Одри. Жизнь на экране и реальная жизнь — две большие разницы. Хепберн родилась в Брюсселе. Мать — голландская баронесса, отец — ирландец-авантюрист. Он бросил их, когда Одри было шесть лет. Все мужчины, которых она выбирала для себя во взрослой жизни, были похожими на отца — сильными, циничными и даже грубыми. Одри занималась в балетной школе, во время войны пережила оккупацию, голод, ее чуть не угнали в Германию, и, спасаясь от немецких патрулей, пятнадцатилетняя Хепберн несколько дней просидела в подвале без воды и пищи. Война закончилась, она выросла: рост — 168, талия — 50. Начинающая актриса танцевала в кабаре, потом уехала работать в Америку, где не было, как тогда в Европе, карточек на продукты и ничто не навевало грустных воспоминаний...
Я иду к Колизею (по-итальянски — Колоссео, колоссальный) и путаюсь в улочках, спрашиваю дорогу и снова сбиваюсь с пути, упираясь в древние храмы и крепостные стены, построенные в раннем средневековье.
Потом сажусь в кафе, съедаю свою первую настоящую римскую пиццу: тонкий слой теста с трудом выдерживает щедро уложенные на него колбаски, сыр и овощи. Пиццу в Италии принято есть руками...
Римский маршрут Одри, точнее, принцессы Анны был примерно следующий. Она заснула на парапете рядом с Форумом, где ее случайно и подобрал Пек. Потом Одри оказалась у него в квартире (такси обошлось в 5000 лир). Это место найти будет просто: у итальянцев с 1952 года не было повода переименовывать улицы, значит, адрес — Маргутта, 51 — должен существовать и сегодня. Потом в кафе у Пантеона она выкурила свою первую в жизни сигарету. И где-то на берегу Тибра должна быть танцплощадка-дебаркадер, где принцесса танцевала с парикмахером и с которой вслед за Пеком прыгнула в реку. А потом они целовались под мостом. Мост, наверное, тоже найти можно... Надо же, даже официант в моем кафе говорит по мобильному. Такое впечатление, что в Италии все очень деловые люди. Телефоны постоянно звонят и у торговцев овощами, и у водителей автобусов, и у студентов. Впрочем, деловитость никак не мешает какому-нибудь молодому итальянцу часами прохлаждаться у фонтана на одной из площадей. В сущности, весь вид итальянцев говорит о том, что они наслаждаются жизнью. Это и есть их главное дело.
Я кручу головой в разные стороны: в Риме много красивых девушек, почти про каждую из них можно сказать, что она принцесса или, во всяком случае, очень похожа на принцессу. Справа от меня за столиком как раз сидит такая девушка. Опершись рукой о спинку стула, она потягивает экспрессо и читает книгу. Я набираюсь наглости, подсаживаюсь и начинаю говорить о «Римских каникулах» (к счастью, она знает английский). Девушка соглашается пройти со мной маршрут Одри, но только вечером, как это и было в фильме. Она назначает мне свидание в кафе недалеко от Пантеона.
До вечера еще уйма времени, и я дохожу наконец до Колизея и сворачиваю от него к Форуму. Это всего метров четыреста. Рассказывают, что режиссер «Римских каникул» Уильям Уайлер заплакал, когда узнал, что гиды говорят туристам: «Здесь похоронен Цезарь. На тех ступенях произносил речи Марк Антоний. А здесь снимали «Римские каникулы»...» После премьеры фильма город Рим у американских туристов стал гораздо популярнее Парижа, а Великобританию захлестнула мода на все итальянское: мотороллеры «Веспа» и «Ламбретта», туфли с узкими мысами, мужские брюки без манжет и новые бары-экспрессо...
Пока не наступил вечер, я успеваю обогнуть Ватикан и дойти до замка Сен-Анжело, на фоне которого Одри танцевала с парикмахером. Как я и думал, танцплощадки-дебаркадера уже давно нет. Что ж, оно и к лучшему: нырять в Тибр точно не придется...
На свидание в кафе моя принцесса приходит с очень крупным (что редкость среди итальянцев) и мрачным (что еще большая редкость) парнем. Наверное, регбист, думаю я. Это мне сразу не нравится. Конечно, Грегори Пек и Одри Хепберн тоже гуляли не вдвоем, с ними был фотограф. Но ведь не регбист. После часа разговоров я понимаю, что никакой романтической прогулки не будет. Она позвала меня только затем, чтобы подразнить своего парня. Мы прощаемся, и я иду бродить в одиночестве. Это наивно, но я ищу тот парапет, на котором Пек нашел спящую принцессу. На этом месте оказалась целующаяся парочка. Я опоздал.
На следующий день новая попытка. На сей раз я иду к Испанской лестнице. Именно здесь Одри, выйдя из парикмахерской, уселась есть мороженое. Здесь к ней подошел Пек и соблазнил Римом. Он просто сказал: «Живите шире!» — и уговорил наивную девушку остаться в городе на целый день.
Недалеко от меня на ступеньках сидит брюнетка лет двадцати пяти и читает книгу (все девушки в Риме читают книги). Ее зовут Анна (какое совпадение!). Мы вместе идем дорогой Одри.
Вот она, улица Маргутта. С чувством, будто совершаем что-то противозаконное, входим в широкие ворота дома номер 51. Я сразу узнаю лестницу, у которой принцесса ловила такси. По памяти мы находим нужную дверь. На ней вывеска «Синерома», здесь офис итальянской кинокомпании. Из двери выходит бородатый мужчина, похожий на сценариста. Мы с Анной смущаемся, словно нас застали за подглядыванием в замочную скважину. В это время во двор вваливается группа японцев, щелкающих фотоаппаратами. Если бы не туристы, можно было бы подумать, что мы вообще не в Риме. Слишком тих для большого города этот квартал с мастерскими художников и откормленными котами. Между прочим, здесь жил Феллини. А до него — Караваджо.
Чтобы соблюсти чистоту эксперимента, я веду Анну в Il gelato di San Crispino, где лучшее в Риме, если не во всей Италии, мороженое. «Что вы будете пить?» — спрашиваю я ее, надеясь услышать достойный принцессы ответ: «Шампанское». Но девушка не подыгрывает мне или просто забыла фильм и заказывает капуччино.
Уже близится час прощания, но мы еще успеем дойти до знаменитого фонтана Треви. Как и полагается по многолетней традиции, поворачиваемся к фонтану спиной и через плечо бросаем монетки. «Я загадал, что скоро вернусь в Рим, а вы?» «Когда бросаешь в фонтан монетку, нельзя называть желание, иначе оно не исполнится», — смеется Анна. Потом она чмокает меня в щеку и, продолжая смеяться, убегает. Я замираю. Какое-то время смотрю ей вслед, потом на каменных лошадей Треви, которыми правит Нептун. Потом отворачиваюсь от фонтана и бросаю еще одну монетку. Все-таки мне непременно нужно сюда вернуться.
Фильм, все сцены которого снимались в Риме, вышел на экраны в 1953-м. Сами же съемки закончились в конце сентября 1952-го, ровно 49 лет назад. Одри — 23, Пеку — 36, как мне сейчас. Она помолвлена с аристократом и миллионером Джейсом Хансоном, но выйдет замуж за другого. Он прямо на съемках влюбляется во французскую журналистку Веронику Пассани — в этом случае свадьба состоится. В общем, никаких реальных романов в кадре.
Я облокачиваюсь на перила балкона и всматриваюсь в город, расстилающийся передо мной в лучах еще горячего осеннего солнца. Взгляд скользит по стенам замка Сан-Анжело, задерживается на арках Колизея, потом опускается вниз, туда, где непрестанным потоком движется римская толпа.
Вечный город. Все дороги ведут в Рим... То, что вдалеке от него кажется банальностью, здесь, на месте, обретает неожиданную свежесть.
Странно. В Риме нет небоскребов, которые так давят и силятся показать, что ты на самом деле лишь уменьшенный масштаб того, чем самому себе кажешься. И все же здесь начинаешь чувствовать себя маленьким фрагментом бытия, таким маленьким, что не разглядишь даже в лупу. В этом городе и вправду есть что-то вечное, настолько незыблемое, что собственная жизнь кажется мгновением.
Я шел к Колизею по Via Cavour от единственного в Риме железнодорожного вокзала. Город просыпался, наполняясь звуками голосов, открываемых ставен и жужжанием «фиатов». Я смотрел на все это и начинал понимать, отчего романтичная красавица Одри, она же принцесса неведомого государства, она же просто юная и наивная девушка по имени Анна, сбежала из своей роскошной спальни и не возвращалась туда целые сутки. Только так, без оглядки, как она, путешествуя по Риму в фургоне, развозившем пиццу, на мотороллере, на такси, пешком и даже вплавь, можно было поговорить с этим городом на равных...
Я иду к Колизею и думаю про Одри. Жизнь на экране и реальная жизнь — две большие разницы. Хепберн родилась в Брюсселе. Мать — голландская баронесса, отец — ирландец-авантюрист. Он бросил их, когда Одри было шесть лет. Все мужчины, которых она выбирала для себя во взрослой жизни, были похожими на отца — сильными, циничными и даже грубыми. Одри занималась в балетной школе, во время войны пережила оккупацию, голод, ее чуть не угнали в Германию, и, спасаясь от немецких патрулей, пятнадцатилетняя Хепберн несколько дней просидела в подвале без воды и пищи. Война закончилась, она выросла: рост — 168, талия — 50. Начинающая актриса танцевала в кабаре, потом уехала работать в Америку, где не было, как тогда в Европе, карточек на продукты и ничто не навевало грустных воспоминаний...
Я иду к Колизею (по-итальянски — Колоссео, колоссальный) и путаюсь в улочках, спрашиваю дорогу и снова сбиваюсь с пути, упираясь в древние храмы и крепостные стены, построенные в раннем средневековье.
Потом сажусь в кафе, съедаю свою первую настоящую римскую пиццу: тонкий слой теста с трудом выдерживает щедро уложенные на него колбаски, сыр и овощи. Пиццу в Италии принято есть руками...
Римский маршрут Одри, точнее, принцессы Анны был примерно следующий. Она заснула на парапете рядом с Форумом, где ее случайно и подобрал Пек. Потом Одри оказалась у него в квартире (такси обошлось в 5000 лир). Это место найти будет просто: у итальянцев с 1952 года не было повода переименовывать улицы, значит, адрес — Маргутта, 51 — должен существовать и сегодня. Потом в кафе у Пантеона она выкурила свою первую в жизни сигарету. И где-то на берегу Тибра должна быть танцплощадка-дебаркадер, где принцесса танцевала с парикмахером и с которой вслед за Пеком прыгнула в реку. А потом они целовались под мостом. Мост, наверное, тоже найти можно... Надо же, даже официант в моем кафе говорит по мобильному. Такое впечатление, что в Италии все очень деловые люди. Телефоны постоянно звонят и у торговцев овощами, и у водителей автобусов, и у студентов. Впрочем, деловитость никак не мешает какому-нибудь молодому итальянцу часами прохлаждаться у фонтана на одной из площадей. В сущности, весь вид итальянцев говорит о том, что они наслаждаются жизнью. Это и есть их главное дело.
Я кручу головой в разные стороны: в Риме много красивых девушек, почти про каждую из них можно сказать, что она принцесса или, во всяком случае, очень похожа на принцессу. Справа от меня за столиком как раз сидит такая девушка. Опершись рукой о спинку стула, она потягивает экспрессо и читает книгу. Я набираюсь наглости, подсаживаюсь и начинаю говорить о «Римских каникулах» (к счастью, она знает английский). Девушка соглашается пройти со мной маршрут Одри, но только вечером, как это и было в фильме. Она назначает мне свидание в кафе недалеко от Пантеона.
До вечера еще уйма времени, и я дохожу наконец до Колизея и сворачиваю от него к Форуму. Это всего метров четыреста. Рассказывают, что режиссер «Римских каникул» Уильям Уайлер заплакал, когда узнал, что гиды говорят туристам: «Здесь похоронен Цезарь. На тех ступенях произносил речи Марк Антоний. А здесь снимали «Римские каникулы»...» После премьеры фильма город Рим у американских туристов стал гораздо популярнее Парижа, а Великобританию захлестнула мода на все итальянское: мотороллеры «Веспа» и «Ламбретта», туфли с узкими мысами, мужские брюки без манжет и новые бары-экспрессо...
Пока не наступил вечер, я успеваю обогнуть Ватикан и дойти до замка Сен-Анжело, на фоне которого Одри танцевала с парикмахером. Как я и думал, танцплощадки-дебаркадера уже давно нет. Что ж, оно и к лучшему: нырять в Тибр точно не придется...
На свидание в кафе моя принцесса приходит с очень крупным (что редкость среди итальянцев) и мрачным (что еще большая редкость) парнем. Наверное, регбист, думаю я. Это мне сразу не нравится. Конечно, Грегори Пек и Одри Хепберн тоже гуляли не вдвоем, с ними был фотограф. Но ведь не регбист. После часа разговоров я понимаю, что никакой романтической прогулки не будет. Она позвала меня только затем, чтобы подразнить своего парня. Мы прощаемся, и я иду бродить в одиночестве. Это наивно, но я ищу тот парапет, на котором Пек нашел спящую принцессу. На этом месте оказалась целующаяся парочка. Я опоздал.
На следующий день новая попытка. На сей раз я иду к Испанской лестнице. Именно здесь Одри, выйдя из парикмахерской, уселась есть мороженое. Здесь к ней подошел Пек и соблазнил Римом. Он просто сказал: «Живите шире!» — и уговорил наивную девушку остаться в городе на целый день.
Недалеко от меня на ступеньках сидит брюнетка лет двадцати пяти и читает книгу (все девушки в Риме читают книги). Ее зовут Анна (какое совпадение!). Мы вместе идем дорогой Одри.
Вот она, улица Маргутта. С чувством, будто совершаем что-то противозаконное, входим в широкие ворота дома номер 51. Я сразу узнаю лестницу, у которой принцесса ловила такси. По памяти мы находим нужную дверь. На ней вывеска «Синерома», здесь офис итальянской кинокомпании. Из двери выходит бородатый мужчина, похожий на сценариста. Мы с Анной смущаемся, словно нас застали за подглядыванием в замочную скважину. В это время во двор вваливается группа японцев, щелкающих фотоаппаратами. Если бы не туристы, можно было бы подумать, что мы вообще не в Риме. Слишком тих для большого города этот квартал с мастерскими художников и откормленными котами. Между прочим, здесь жил Феллини. А до него — Караваджо.
Чтобы соблюсти чистоту эксперимента, я веду Анну в Il gelato di San Crispino, где лучшее в Риме, если не во всей Италии, мороженое. «Что вы будете пить?» — спрашиваю я ее, надеясь услышать достойный принцессы ответ: «Шампанское». Но девушка не подыгрывает мне или просто забыла фильм и заказывает капуччино.
Уже близится час прощания, но мы еще успеем дойти до знаменитого фонтана Треви. Как и полагается по многолетней традиции, поворачиваемся к фонтану спиной и через плечо бросаем монетки. «Я загадал, что скоро вернусь в Рим, а вы?» «Когда бросаешь в фонтан монетку, нельзя называть желание, иначе оно не исполнится», — смеется Анна. Потом она чмокает меня в щеку и, продолжая смеяться, убегает. Я замираю. Какое-то время смотрю ей вслед, потом на каменных лошадей Треви, которыми правит Нептун. Потом отворачиваюсь от фонтана и бросаю еще одну монетку. Все-таки мне непременно нужно сюда вернуться.