Море посередине всего
/
Ольга Соловьева
Welcome, март-апрель 2004
ЛИРИЧЕСКОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ ПО СТРАНАМ СРЕДИЗЕМНОМОРЬЯ
Сущность Средиземноморья проста: это самое лучшее место на Земле. Здесь все блестит на солнышке, хотя и покрыто пылью веков: на Крите еще видны следы белого быка, похитившего юную Европу, на Млете не остыли угли костра, разложенного Одиссеем, на Кипре эхо повторяет смех новорожденной Афродиты. Колыбель человечества, наша всеобщая родина – вот что такое Средиземноморье! Наверное, поэтому хочется возвращаться сюда снова и снова – ходить, колесить, плавать, путешествовать по следам богов и героев или бродить куда глаза глядят.
В ГОСТЯХ У БОГОВ
Древние греки по сути очень верно представляли мироздание: Землю обтекал могучий Океан, весь в водоворотах и белых барашках, а по Земле разливалось вечно шумящее Море – самое лучшее, самое главное, прямо посерединке. Это потом уже лукавые географы разделили его на Эгейское, Ионическое, Адриатическое, Тирренское и собственно Средиземное, а итальянцы добавили Лигурийское.
Средиземноморье начинается в Греции: именно там четыре тысячи лет назад под чутким взглядом Минотавра возникла минойская культура. По Греции можно путешествовать, как по иллюстрированному сборнику мифов – от храма к храму, от Аполлона к Одиссею, от Парфенона к марафонской гробнице. Вот мы едем по Пелопоннесу, по этому полуострову-трезубцу, и проезжаем мимо разрушенных стен Тиринфа, где жил Геракл, а впереди уже видны циклопические камни Микен, Львиные ворота и каморка возле них. Когда-то в этой каменной клетке жил сторожевой лев. На ночь ворота закрывали, а льва пускали бродить по лабиринту улиц. Говорят, призрак огромного зверя до сих пор иногда появляется здесь в безлунную ночь, блуждает среди камней, рычит в кромешной тьме.
А дорога ведет все дальше: через леса Киферона, где юный Геракл пас стада, к Стимфалу, где он победил птиц с медными когтями, к Лерне, где бесчинствовала девятиголовая гидра. Дорога приводит нас в Эпидавр – самый знаменитый театр Древней Греции. Уже опускается вечер, и в театре начинается спектакль – «Орестея» Эсхила. Зрители рассаживаются на каменные скамьи, которые еще помнят шорох туник и шарканье кожаных сандалий. Пламя факелов дрожит на ветру, тени мечутся по камням, и лица актеров кажутся масками, а древние маски оживают в их руках, и кто теперь скажет, какой век на дворе и какая эпоха?
Другая дорога сулит ответы на вопросы: она ведет в Дельфы, к оракулу и к Аполлону. Она забирается все выше, внизу остаются каменные нагромождения – то ли развалины, то ли овчарни. К дороге лепятся деревни: лавки с коврами, лавки с горшками, лавки с сандалиями, сандалии с крылышками, как у Персея. Гора Парнас вырастает до размеров неба, из-за деревьев выглядывают любопытные музы. В центре мироздания, на высоте кружения орлов, среди вечного звона цикад лежит святилище Аполлона, большое, как город. Под безумной синевой неба молчит заросший ромашками амфитеатр, ждет хозяина скамья Александра Македонского в Малом храме, зарастает мхом камень прорицательницы-пифии, журчит Кастальский источник, дарующий вечную молодость. Все это – Греция, солнечная, счастливая, знакомая с детства, с картинки в учебнике, с прошлой жизни.
НА РОДИНЕ ВИНОДЕЛИЯ
Кипр – это тоже Греция. Те же лица, тот же язык, те же мусака, бузуки и сиртаки, амфитеатры и коринфские колонны. Те же эвкалипты и кипарисы, оливы и виноградники, прозрачное море и море вина, те же радости жизни – быстротечной и вечной нашей жизни. В ресторане усатого Одиссея приносит клефтико официантка Дафна, сомелье Ганимед наполняет бокалы. Как раз в этих краях родилось виноделие. Говорят, виноградный пресс подарил киприотам сам Аполлон, а лозу посадила Афродита, и первый виноградарь острова стал ее возлюбленным. Пресс Аполлона до сих пор работает в деревне Омодос возле Лимасола, поэтому вино из Омодоса получается особенно вкусным. «Вино Кипра создали все боги, объединив свои усилия» - написал когда-то Страбон.
Промышленное производство вина тоже началось в окрестностях Лимасола. Дело было так: Тесей, победивший Минотавра, забрал Ариадну и поплыл с ней в Афины, но шторм загнал их корабль в бухту Аматуса. В Аматусе Ариадна родила Тесею двух сыновей. Она дала им самые лучшие имена: Стафилос в честь сорта винограда и Оэнопион в честь вина. Они и основали на Кипре винное производство, которое до сих пор процветает под марками КЕО и ЕТКО.
Много всякого случилось с тех пор на Кипре. В 47 году от рождества Христова сюда приплыли апостолы Павел и Варнава. Они обратили в христианство римского проконсула Сергия Павла, который стал первым правителем-христианином. В Пафосе туристам непременно показывают колонну у церкви Айя-Кириаки, где бичевали апостола Павла. Местные жители утверждают, что бичевание происходило на надгробном камне, но колонну почитают как чудесную: прикоснувшись к ней, нужно загадать желание, и оно обязательно исполнится.
Чудесных мест здесь много: вечную молодость сулит купание у скалы Петра-ту-Ромиу, где вышла из пены морской Афродита, вечную любовь – глоток воды из ручья Амороса. Даже сам воздух Кипра насыщен флюидами любви. Недаром на острове произошло столько романтических историй! В 1191 году в замке Колосси Ричард Львиное Сердце женился на принцессе Беренгарии Наваррской, а в Фамагусте жили Отелло и Дездемона.
Но главный подарок богов – это сам Кипр, с его теплым ветром, пахнущем чабрецом и полынью, с сонными деревушками на крутых склонах, с церквями на холмах. Его нужно проехать от дикого Акамаса до бессонной Айя-Напы, до красной равнины Коккинохории с ветряками между картофельных грядок. Его нужно проехать до облаков, до вершин гор Троодос, до монастырского меда под душистыми кедрами, до придорожных кофеен-кафекоптейонов. Поворот – и древние оливы становятся совсем древними, а тысячелетние старцы пасут библейских коз на пыльных руинах античных храмов. И нежная Афродита собирает разноцветные камешки в маленькой бухте возле города Полиса, улыбаясь солнцу.
ДОЛЬЧЕ ВИТА
Следом за Грецией и Кипром идет Италия – исторически, географически и логически. Италия всегда была в центре событий: ее «сапог» угодил носком в самую середину Средиземного моря. Но дело совсем не в этом. Дело в том, что нет на свете земли более счастливой, чем Италия.
Она создана для наслаждений. Здесь у людей пробуждается чувственность, потерявшие вкус к жизни заражаются страстью, а педанты - беспечностью, больные выздоравливают, а влюбленные и вовсе теряют головы. Само время отступает под веселыми лучами итальянского солнца, под зрелыми красками счастливого юга, под острым запахом моря и пиний, под щедрыми потоками кьянти. В шуме ее городов слышна музыка, пейзажи просятся в золоченые рамы, а облупленные стены домов гордятся собой, как фрески. Никто не умеет радоваться жизни так, как итальянцы. И нигде эта радость так не выплескивается через край.
В Италии даже море рифмуется со словом «любовь». Море – amore, что может быть логичнее? Итальянцы еще в древности знали толк в радостях жизни. Они играли на лютнях и писали картины – баловали остальной мир то Классицизмом, то Возрождением, поднимали его к самому небу. Потому что по-итальянски красота – это легкость. Легкость высоких акведуков, венецианских окон и генуэзских башен, и сводов Сикстинской капеллы, и колоннады святого Петра, легкость дантовского путешествия по аду и побега Казановы – легкого, как пушинка.
Об этой легкости трубит тритон на площади Барберини, молчат руины Колизея и шумит фонтан Треви. Здесь даже лев крылат – венецианский книжник, вознесенный над площадью Сан-Марко. Там, где львы летают, ходят лишь птицы – толстые ленивые голуби. Зачем голубям летать, если все, что им нужно для жизни, лежит под ногами? Ах, как нужны для жизни порфировые плиты Сан-Марко и простые булыжники Пьяца Навона, и нежные холмы Тосканы, и роскошные виллы Лигурии, и апеннинские деревни, лепящиеся к вершинам гор!
Между дворцами Неаполя и храмами Пестума живет красавица Кампания. Там бирюзовые волны разбиваются об отвесные скалы, к морю террасами спускаются пышные сады, по крутым склонам карабкаются разноцветные домики. Прогулка на катере – и перед нами открываются скалы Капри, этого «Острова наслаждений» времен императора Тиберия. Наслаждения, достойные императоров, остров дарит всем своим гостям: чистое море, прекрасную кухню, чудесный воздух. Отсюда особенно хорошо видно, как прекрасна страна Италия, как упоительны краски юга и лазурны волны Средиземного моря.
ЗОЛОТО НА ГОЛУБОМ
Франция в первую очередь ассоциируется с Парижем. И только летом вдруг обнаруживается, что ее береговая линия составляет 3120 километров. Правда, большая часть ее омывается Атлантикой, и лишь совсем небольшая – Средиземным морем. Но эта небольшая часть – самая лучшая. Там блещет золото Лазурного Берега, поднимаются к небу Альпы, шумит Каннский фестиваль, закатное солнце играет на мачтах океанских яхт в кукольной бухте Сен-Тропе. «На этом месте между небом и землей до сих пор держится мир», - писал Морис Метерлинк. И это истинная правда, потому что мир держится, как известно, на красоте.
Лазурный Берег стилистически и исторически связан с Италией. Все его дороги ведут в Рим: и Виа Августа, и Виа Аурелия, и Виа Домициана, вырубленные в горах две с лишним тысячи лет назад. Теперь они называются «карнизами». По ним шли римские легионеры, крестоносцы и пилигримы, носился Фантомас и тряслась коляска Наполеона.
Средний Карниз – легендарная Виа Аурелия. Через каждую римскую милю на ней стояли камни с отметками расстояния, один из них можно увидеть в археологическом музее Сен-Рафаэля. Большой Карниз - бывшая виа Юлия Августа. Она все еще украшена огромным монументом, который был поставлен в шестом году до н.э. в честь подчинения Риму альпийских племен. Этот осколок имперского величия стоит над княжеством Монако, возле деревни Ла-Тюрби, чьи узкие мостовые окружены средневековыми каменными домами.
Все эти дороги ведут в такую даль веков, от которой захватывает дух. И проходят по таким изумительным местам, от которых замирает сердце. Они тянутся от лукавой Ментоны с ее итальянским колоритом, с маленькими площадями цвета охры и увитыми бугенвильями балконами через набережную Англэ и бульвар Круазетт в самое сердце Прованса, к оливковым ренуаровским рощам в О-де-Кань, к вангоговским подсолнухам и лиловым полям лаванды, к безымянным бухтам Эстерельского карниза, окруженным причудливыми красными скалами. Страна-аллюзия, страна-цитата – Франция кружит голову путешественникам, дарит каждому именно то, что он хочет получить в подарок.
ФЛАМЕНКО НА ЗАКАТЕ
А виа Августа уводит с Лазурного Берега все дальше на юг – к величественным Пиренеям, где каждая деревня гордится романской колокольней и горбатым мостом, построенным при римлянах. Она идет вдоль причудливых бухт храброго берега Коста-Брава, через модернистскую улитку бессонной Барселоны, к Площади Солнца в солнечном городе Мадриде.
Испания притягательна и желанна. Ее пейзажи - как песня, то медленно уходящая к далеким горизонтам Кастильи, то внезапно обрывающаяся скалами Наварры. Ее имена звучат, как музыка: Сарагоса, Севилья, Марбелья... Ее нельзя пересказать словами, потому что вся она – солнце, вся – небо и море. Только здесь могли родиться огненные звуки фламенко, безумства фиесты и храбрость корриды.
Эта страна похожа на мозаику. Белые городки Андалусии и бесконечные красноватые равнины Ла-Манчи, прибрежные холмы пропахшей соснами Каталонии и леса Галисии внутренне сопротивляются своему родству и единству. Жители страны говорят на четырех языках и семи диалектах, отстаивают свою независимость и демонстрируют обособленность, что не мешает им одинаково шумно и непосредственно радоваться жизни. О своей стране они говорят во множественном числе – «Лас Испаньяс».
Самые лучшие курорты Испании лежат на Средиземноморских берегах: изысканная Каталония сменяется веселой Валенсией – родиной паэльи; всеми красками мавританского юга сияет гордячка-Андалусия, где солнце светит 3000 часов в году. «В древнем королевстве Гранада горные цепи, испещренные мрамором и гранитом, возносят свои опаленные вершины в бездонное небо, а между ними раскинулись наизеленейшие долины, где даже камни приносят плоды – апельсины и лимоны, и цветут миртами и розами», - написал Вашингтон Ирвинг двести лет назад. Андалусия и теперь поражает путешественников своей красотой и своими контрастами. Это огонь и лед, переборы гитары и щелканье кастаньет, обжигающие взгляды из-под смоляных челок, розы в волосах, яростное фанданго и страстное фламенко, покой сиесты и вечный запах жасмина. Это дворцы Альгамбры и грандиозный собор Севильи, отголоски величия могущественных халифатов и все те же римские дороги, когда-то соединявшие Рим с провинцией Бетика.
И все-таки Средиземноморье – это вовсе не пыльный учебник истории. Это призрачность и прозрачность моря и неба, это старые кривые оливы, разлохмаченные ветром пальмы и колючие лепешки кактусов, это синева, синь, аквамариновая прозелень – окрас вечности, приглушенный здоровым оптимизмом, это сыр, вино и оливковое масло, и рыба на решетке жаровни, и спагетти маринари, конечно, и осьминоги сушатся на веревочках, как кухонные полотенца. В общем, Средиземноморье – это жизнь.
Сущность Средиземноморья проста: это самое лучшее место на Земле. Здесь все блестит на солнышке, хотя и покрыто пылью веков: на Крите еще видны следы белого быка, похитившего юную Европу, на Млете не остыли угли костра, разложенного Одиссеем, на Кипре эхо повторяет смех новорожденной Афродиты. Колыбель человечества, наша всеобщая родина – вот что такое Средиземноморье! Наверное, поэтому хочется возвращаться сюда снова и снова – ходить, колесить, плавать, путешествовать по следам богов и героев или бродить куда глаза глядят.
В ГОСТЯХ У БОГОВ
Древние греки по сути очень верно представляли мироздание: Землю обтекал могучий Океан, весь в водоворотах и белых барашках, а по Земле разливалось вечно шумящее Море – самое лучшее, самое главное, прямо посерединке. Это потом уже лукавые географы разделили его на Эгейское, Ионическое, Адриатическое, Тирренское и собственно Средиземное, а итальянцы добавили Лигурийское.
Средиземноморье начинается в Греции: именно там четыре тысячи лет назад под чутким взглядом Минотавра возникла минойская культура. По Греции можно путешествовать, как по иллюстрированному сборнику мифов – от храма к храму, от Аполлона к Одиссею, от Парфенона к марафонской гробнице. Вот мы едем по Пелопоннесу, по этому полуострову-трезубцу, и проезжаем мимо разрушенных стен Тиринфа, где жил Геракл, а впереди уже видны циклопические камни Микен, Львиные ворота и каморка возле них. Когда-то в этой каменной клетке жил сторожевой лев. На ночь ворота закрывали, а льва пускали бродить по лабиринту улиц. Говорят, призрак огромного зверя до сих пор иногда появляется здесь в безлунную ночь, блуждает среди камней, рычит в кромешной тьме.
А дорога ведет все дальше: через леса Киферона, где юный Геракл пас стада, к Стимфалу, где он победил птиц с медными когтями, к Лерне, где бесчинствовала девятиголовая гидра. Дорога приводит нас в Эпидавр – самый знаменитый театр Древней Греции. Уже опускается вечер, и в театре начинается спектакль – «Орестея» Эсхила. Зрители рассаживаются на каменные скамьи, которые еще помнят шорох туник и шарканье кожаных сандалий. Пламя факелов дрожит на ветру, тени мечутся по камням, и лица актеров кажутся масками, а древние маски оживают в их руках, и кто теперь скажет, какой век на дворе и какая эпоха?
Другая дорога сулит ответы на вопросы: она ведет в Дельфы, к оракулу и к Аполлону. Она забирается все выше, внизу остаются каменные нагромождения – то ли развалины, то ли овчарни. К дороге лепятся деревни: лавки с коврами, лавки с горшками, лавки с сандалиями, сандалии с крылышками, как у Персея. Гора Парнас вырастает до размеров неба, из-за деревьев выглядывают любопытные музы. В центре мироздания, на высоте кружения орлов, среди вечного звона цикад лежит святилище Аполлона, большое, как город. Под безумной синевой неба молчит заросший ромашками амфитеатр, ждет хозяина скамья Александра Македонского в Малом храме, зарастает мхом камень прорицательницы-пифии, журчит Кастальский источник, дарующий вечную молодость. Все это – Греция, солнечная, счастливая, знакомая с детства, с картинки в учебнике, с прошлой жизни.
НА РОДИНЕ ВИНОДЕЛИЯ
Кипр – это тоже Греция. Те же лица, тот же язык, те же мусака, бузуки и сиртаки, амфитеатры и коринфские колонны. Те же эвкалипты и кипарисы, оливы и виноградники, прозрачное море и море вина, те же радости жизни – быстротечной и вечной нашей жизни. В ресторане усатого Одиссея приносит клефтико официантка Дафна, сомелье Ганимед наполняет бокалы. Как раз в этих краях родилось виноделие. Говорят, виноградный пресс подарил киприотам сам Аполлон, а лозу посадила Афродита, и первый виноградарь острова стал ее возлюбленным. Пресс Аполлона до сих пор работает в деревне Омодос возле Лимасола, поэтому вино из Омодоса получается особенно вкусным. «Вино Кипра создали все боги, объединив свои усилия» - написал когда-то Страбон.
Промышленное производство вина тоже началось в окрестностях Лимасола. Дело было так: Тесей, победивший Минотавра, забрал Ариадну и поплыл с ней в Афины, но шторм загнал их корабль в бухту Аматуса. В Аматусе Ариадна родила Тесею двух сыновей. Она дала им самые лучшие имена: Стафилос в честь сорта винограда и Оэнопион в честь вина. Они и основали на Кипре винное производство, которое до сих пор процветает под марками КЕО и ЕТКО.
Много всякого случилось с тех пор на Кипре. В 47 году от рождества Христова сюда приплыли апостолы Павел и Варнава. Они обратили в христианство римского проконсула Сергия Павла, который стал первым правителем-христианином. В Пафосе туристам непременно показывают колонну у церкви Айя-Кириаки, где бичевали апостола Павла. Местные жители утверждают, что бичевание происходило на надгробном камне, но колонну почитают как чудесную: прикоснувшись к ней, нужно загадать желание, и оно обязательно исполнится.
Чудесных мест здесь много: вечную молодость сулит купание у скалы Петра-ту-Ромиу, где вышла из пены морской Афродита, вечную любовь – глоток воды из ручья Амороса. Даже сам воздух Кипра насыщен флюидами любви. Недаром на острове произошло столько романтических историй! В 1191 году в замке Колосси Ричард Львиное Сердце женился на принцессе Беренгарии Наваррской, а в Фамагусте жили Отелло и Дездемона.
Но главный подарок богов – это сам Кипр, с его теплым ветром, пахнущем чабрецом и полынью, с сонными деревушками на крутых склонах, с церквями на холмах. Его нужно проехать от дикого Акамаса до бессонной Айя-Напы, до красной равнины Коккинохории с ветряками между картофельных грядок. Его нужно проехать до облаков, до вершин гор Троодос, до монастырского меда под душистыми кедрами, до придорожных кофеен-кафекоптейонов. Поворот – и древние оливы становятся совсем древними, а тысячелетние старцы пасут библейских коз на пыльных руинах античных храмов. И нежная Афродита собирает разноцветные камешки в маленькой бухте возле города Полиса, улыбаясь солнцу.
ДОЛЬЧЕ ВИТА
Следом за Грецией и Кипром идет Италия – исторически, географически и логически. Италия всегда была в центре событий: ее «сапог» угодил носком в самую середину Средиземного моря. Но дело совсем не в этом. Дело в том, что нет на свете земли более счастливой, чем Италия.
Она создана для наслаждений. Здесь у людей пробуждается чувственность, потерявшие вкус к жизни заражаются страстью, а педанты - беспечностью, больные выздоравливают, а влюбленные и вовсе теряют головы. Само время отступает под веселыми лучами итальянского солнца, под зрелыми красками счастливого юга, под острым запахом моря и пиний, под щедрыми потоками кьянти. В шуме ее городов слышна музыка, пейзажи просятся в золоченые рамы, а облупленные стены домов гордятся собой, как фрески. Никто не умеет радоваться жизни так, как итальянцы. И нигде эта радость так не выплескивается через край.
В Италии даже море рифмуется со словом «любовь». Море – amore, что может быть логичнее? Итальянцы еще в древности знали толк в радостях жизни. Они играли на лютнях и писали картины – баловали остальной мир то Классицизмом, то Возрождением, поднимали его к самому небу. Потому что по-итальянски красота – это легкость. Легкость высоких акведуков, венецианских окон и генуэзских башен, и сводов Сикстинской капеллы, и колоннады святого Петра, легкость дантовского путешествия по аду и побега Казановы – легкого, как пушинка.
Об этой легкости трубит тритон на площади Барберини, молчат руины Колизея и шумит фонтан Треви. Здесь даже лев крылат – венецианский книжник, вознесенный над площадью Сан-Марко. Там, где львы летают, ходят лишь птицы – толстые ленивые голуби. Зачем голубям летать, если все, что им нужно для жизни, лежит под ногами? Ах, как нужны для жизни порфировые плиты Сан-Марко и простые булыжники Пьяца Навона, и нежные холмы Тосканы, и роскошные виллы Лигурии, и апеннинские деревни, лепящиеся к вершинам гор!
Между дворцами Неаполя и храмами Пестума живет красавица Кампания. Там бирюзовые волны разбиваются об отвесные скалы, к морю террасами спускаются пышные сады, по крутым склонам карабкаются разноцветные домики. Прогулка на катере – и перед нами открываются скалы Капри, этого «Острова наслаждений» времен императора Тиберия. Наслаждения, достойные императоров, остров дарит всем своим гостям: чистое море, прекрасную кухню, чудесный воздух. Отсюда особенно хорошо видно, как прекрасна страна Италия, как упоительны краски юга и лазурны волны Средиземного моря.
ЗОЛОТО НА ГОЛУБОМ
Франция в первую очередь ассоциируется с Парижем. И только летом вдруг обнаруживается, что ее береговая линия составляет 3120 километров. Правда, большая часть ее омывается Атлантикой, и лишь совсем небольшая – Средиземным морем. Но эта небольшая часть – самая лучшая. Там блещет золото Лазурного Берега, поднимаются к небу Альпы, шумит Каннский фестиваль, закатное солнце играет на мачтах океанских яхт в кукольной бухте Сен-Тропе. «На этом месте между небом и землей до сих пор держится мир», - писал Морис Метерлинк. И это истинная правда, потому что мир держится, как известно, на красоте.
Лазурный Берег стилистически и исторически связан с Италией. Все его дороги ведут в Рим: и Виа Августа, и Виа Аурелия, и Виа Домициана, вырубленные в горах две с лишним тысячи лет назад. Теперь они называются «карнизами». По ним шли римские легионеры, крестоносцы и пилигримы, носился Фантомас и тряслась коляска Наполеона.
Средний Карниз – легендарная Виа Аурелия. Через каждую римскую милю на ней стояли камни с отметками расстояния, один из них можно увидеть в археологическом музее Сен-Рафаэля. Большой Карниз - бывшая виа Юлия Августа. Она все еще украшена огромным монументом, который был поставлен в шестом году до н.э. в честь подчинения Риму альпийских племен. Этот осколок имперского величия стоит над княжеством Монако, возле деревни Ла-Тюрби, чьи узкие мостовые окружены средневековыми каменными домами.
Все эти дороги ведут в такую даль веков, от которой захватывает дух. И проходят по таким изумительным местам, от которых замирает сердце. Они тянутся от лукавой Ментоны с ее итальянским колоритом, с маленькими площадями цвета охры и увитыми бугенвильями балконами через набережную Англэ и бульвар Круазетт в самое сердце Прованса, к оливковым ренуаровским рощам в О-де-Кань, к вангоговским подсолнухам и лиловым полям лаванды, к безымянным бухтам Эстерельского карниза, окруженным причудливыми красными скалами. Страна-аллюзия, страна-цитата – Франция кружит голову путешественникам, дарит каждому именно то, что он хочет получить в подарок.
ФЛАМЕНКО НА ЗАКАТЕ
А виа Августа уводит с Лазурного Берега все дальше на юг – к величественным Пиренеям, где каждая деревня гордится романской колокольней и горбатым мостом, построенным при римлянах. Она идет вдоль причудливых бухт храброго берега Коста-Брава, через модернистскую улитку бессонной Барселоны, к Площади Солнца в солнечном городе Мадриде.
Испания притягательна и желанна. Ее пейзажи - как песня, то медленно уходящая к далеким горизонтам Кастильи, то внезапно обрывающаяся скалами Наварры. Ее имена звучат, как музыка: Сарагоса, Севилья, Марбелья... Ее нельзя пересказать словами, потому что вся она – солнце, вся – небо и море. Только здесь могли родиться огненные звуки фламенко, безумства фиесты и храбрость корриды.
Эта страна похожа на мозаику. Белые городки Андалусии и бесконечные красноватые равнины Ла-Манчи, прибрежные холмы пропахшей соснами Каталонии и леса Галисии внутренне сопротивляются своему родству и единству. Жители страны говорят на четырех языках и семи диалектах, отстаивают свою независимость и демонстрируют обособленность, что не мешает им одинаково шумно и непосредственно радоваться жизни. О своей стране они говорят во множественном числе – «Лас Испаньяс».
Самые лучшие курорты Испании лежат на Средиземноморских берегах: изысканная Каталония сменяется веселой Валенсией – родиной паэльи; всеми красками мавританского юга сияет гордячка-Андалусия, где солнце светит 3000 часов в году. «В древнем королевстве Гранада горные цепи, испещренные мрамором и гранитом, возносят свои опаленные вершины в бездонное небо, а между ними раскинулись наизеленейшие долины, где даже камни приносят плоды – апельсины и лимоны, и цветут миртами и розами», - написал Вашингтон Ирвинг двести лет назад. Андалусия и теперь поражает путешественников своей красотой и своими контрастами. Это огонь и лед, переборы гитары и щелканье кастаньет, обжигающие взгляды из-под смоляных челок, розы в волосах, яростное фанданго и страстное фламенко, покой сиесты и вечный запах жасмина. Это дворцы Альгамбры и грандиозный собор Севильи, отголоски величия могущественных халифатов и все те же римские дороги, когда-то соединявшие Рим с провинцией Бетика.
И все-таки Средиземноморье – это вовсе не пыльный учебник истории. Это призрачность и прозрачность моря и неба, это старые кривые оливы, разлохмаченные ветром пальмы и колючие лепешки кактусов, это синева, синь, аквамариновая прозелень – окрас вечности, приглушенный здоровым оптимизмом, это сыр, вино и оливковое масло, и рыба на решетке жаровни, и спагетти маринари, конечно, и осьминоги сушатся на веревочках, как кухонные полотенца. В общем, Средиземноморье – это жизнь.