Возвращение на остров
Ольга Соловьева
OPEN!, зима 2006
Мы знали о них всегда. Мы рисовали их в детстве: линия горизонта, на ней маленький бугорок островка, сверху пальма и человечек ростом с пальму — больше ничего не поместилось. Это
Мальдивы — зачарованные острова, почти придуманные, почти нарисованные на гладкой синеве Индийского океана.
Встреча с ними обещана небесами. Несколько часов полета — и огромный Индийский океан топорщится мелкими складками волн, над ним громоздятся муссонные башни облаков. Потом среди синейшей синевы появляются пятна лазури. Они растут и приближаются, и вот уже видно, что лазурь заполняет неровные кольца атоллов, а в центре каждого кольца поблескивает остров — зеленая бусина с белой окантовкой песка. Бусины тянутся от горизонта до горизонта двумя рядами и складываются в гигантское ожерелье — быть может, самое драгоценное из украшений нашей планеты. Потом становятся различимы катера и лодки, рисующие пунктиры на океанской спине, и темные пятна коралловых рифов проступают в прозрачных водах, очевидные даже с небес. Самолет заходит на посадку, и сердце замирает, падая вместе с ним в океан — прямо в воду, в коралловые пятна, в пунктиры лодочных дорог, в синие складки волн, в дельфиньи стаи — все ниже и ниже. Но в последний миг под выпущенными уже шасси оказывается узкая ленточка суши, всего лишь взлетно-посадочная полоса, прочерченная в океане. Так мы прилетаем на Мальдивы. Так мы возвращаемся.
Мы возвращаемся в изначальную, божественную сущность бытия — в жизнь ради самой жизни, а не ради телевизионных бдений, зарабатывания денег, хождения по магазинам, сидения в офисе и прочих второстепенных вещей, составляющих наши дни и ночи. Мы возвращаемся в детство человечества, когда все было просто и ясно, как тропическое небо, когда не было благ цивилизации, загромождающих нашу жизнь и превращающих ее в замкнутый круг, в колесо для бегающей белки. Мы возвращаемся в свое собственное детство, когда рисовали на клочке бумаги кривую плоскость океана, бугорок островка, сверху пальму и человечка ростом с пальму... Больше ничего не помещалось на этом островке — и в этом была истина, была наша детская мудрость, ибо для счастья вполне достаточно только тропического островка с пальмой.
Теперь мы стали взрослыми. Мы стали успешными, богатыми, умными, усталыми. Мы вечно чего-то добиваемся, мы вечно гонимся за чем-то, и нам кажется, что мы гонимся за счастьем. Мы забыли свои детские картинки, забыли вечные истины, потеряли суть среди неотложных дел и случайных чувств. Но однажды мы прилетаем на Мальдивы. Мы хотим начать с чистого листа — с юного синего неба и белоснежного песка, с бесконечности океана, где белые чайки макают крылья в лазурь, с безмятежности и покоя.
Мы прилетаем на Мальдивы, чтобы вернуться туда, где изначальная прозрачность мира не замутнена человеческой глупостью, где абсолютны прозрачность света и чистота цвета. Мы возвращаемся в Эдем, откуда нас уже никто не сможет изгнать, где можно любить безнаказанно и безнаказанно быть счастливым. Мы возвращаемся в океан, в котором, может быть, и правда зародилась жизнь: здесь в океане проводят больше времени, чем на суше. Но и на сушу мы тоже выходим, на сушу, не испорченную цивилизацией, в шестой день Творения, когда уже поют птицы, и цветут деревья, и пальмы склоняются над зеркалами лагун.
Нет, все-таки не так. Мы возвращаемся в день седьмой — день, когда наступил Божественный отдых. И мы отдыхаем — божественно и абсолютно, потому что здесь и отдых чист, как небо и как океан. Мы погружаемся в этот отдых, мы плещемся в его ленивой волне... Нет, даже не плещемся, мы просто парим в прозрачной теплой воде и нежимся на ласковом песке, похожем на белый бархат.
Таков наш вновь обретенный Эдем.
Его объективная реальность проста: архипелаг, протянувшийся на 760 километров от экватора до индийских берегов. В нем 1190 островов, лишь двести из них обитаемы. Еще восемьдесят занимают отели. Остальные предназначены для Робинзонов с их верными Пятницами — туда можно уплыть на лодке или каноэ, прихватив корзинку для пикника.
Острова складываются в очень скромную сушу — ее площадь составляет всего 300 квадратных километров. Административное деление этой удивительной страны тоже способно потрясти наше сухопутное воображение: Мальдивская республика делится на 19 атоллов и столицу Мале, занимающую отдельный остров. Президент назначает глав атоллов. Каждый обитаемый остров тоже имеет собственного главу, и его должность — глава острова — достойна приключенческой книжки.
Мальдивы достойны и Книги рекордов Гиннесса. Они попали туда как страна с самым плоским рельефом: здесь нет ни гор, ни холмов, и большинство островов выступают из воды не более чем на метр. Самые низенькие островки лежат на уровне моря, а самый высокий — Вилингили в атолле Адду — поднимается над волнами на 2,4 метра. Аэропорт, едва помещающийся на островке Хулуле, тоже занял место в Книге рекордов — как самый маленький из всех международных аэропортов мира.
Рек на островах тоже нет, ни одной. И озер нет, и ручьев. Пресная вода падает с небес — жители расставляют ловушки для дождей, деревьям тоже хватает дождевой воды. Когда дождь задерживается, вместо воды используют кокосовое молоко: его пьют, на нем готовят. Сейчас, конечно, появились опреснители, и в отелях даже устраивают бассейны с прохладной пресной водой — невероятная роскошь! А предыдущие 4000 лет мальдивцам вполне хватало дождей и кокосов. Так они и жили в своем раю: вместо колодцев — дождь, вместо монет — пестрые раковины каури, вместо одежды — листья и птичьи перья.
Они и теперь живут в том же неторопливом ритме, расслабленно и радостно. Ловят рыбу, плетут циновки, собирают кокосы и манго. Под ритмичный грохот трех барабанов поют «песни негров» — боду-беру, а под тамбурины исполняют таара, нарядившись в белые саронги с зелеными поясами. По праздникам девушки танцуют лангири — балансируют шестами, увитыми цветами, как будто переступают босыми ногами по тонкой проволоке. А мужчины танцуют дханди-джехун, и неверное пламя костров освещает их сильные смуглые тела на белом песке.
Названия этих танцев восходят к древности. Современный мальдивский язык называется дивехи, он близок к сингальскому, на котором говорят на Шри-Ланке, но его слова пишутся арабской вязью. Ничего удивительного: на этом перекрестке морских дорог в пряном тропическом коктейле смешались языки, традиции и привычки разных народов и разных эпох. И сами мальдивцы, смуглые, улыбчивые, беззаботные, — потомки ланкийских сингалов, южноиндийских дравидов, немножко арабов, немножко малайцев, немножко африканских негров. Когда-то они были солнцепоклонниками, потом буддистами, теперь стали мусульманами суннитского толка. Ислам здесь тропически мягкий, ленивый и расслабленный, приправленный языческими амулетами и диковатыми танцами, посвященными древним божествам.
Столица Мальдив тоже достойна Книги рекордов. Это одна из самых крохотных столиц мира. Остров Мале находится в центре архипелага. Он заботливо увеличен в размере, чтобы все поместилось в столичном городе. Однако все не помещается: площадь острова составляет меньше двух квадратных километров.
Столица потихоньку переползает на соседние клочки суши. Рядом с ней из океана поднимаются остров-пригород, остров-птицефабрика, остров-завод «Кока-Колы», остров-склад топлива, остров-аэропорт. Свою столичность город лелеет с XII века, когда Мальдивы приняли ислам, а Мале получил звание «Остров султанов».
Еще сто лет назад Мале был сонной деревушкой: одноэтажные домики на улочках из белого кораллового песка, палисадники с деревцами манго и папайи. Приезжавшие сюда путешественники забывали о суете большого мира и тоже строили себе домики с палисадниками. Вслед за ними приезжали другие путешественники, рыбаки с дальних островов и просто искатели приключений. Когда земли перестало хватать на всех, домики начали расти в высоту. Сейчас в Мале живут 75 000 человек, по асфальтированным улицам снуют машины и мотороллеры, у высотных зданий стоят ряды велосипедов, трезвонят мобильные телефоны.
Впрочем, остались и места для экскурсий: Президентский дворец со сторожевыми башнями, Султанский парк, мечеть Великой Пятницы и старая мечеть Хукуру. Есть и Национальный музей — маленький домик, где хранятся троны правителей, разбитое султанское пианино и первая на Мальдивах печатная машинка. Мальдивский флаг развевается над площадью, которая называется Майдан. Миновать ее невозможно: сюда, к деревянной резной пристани, приходят катера с островов-курортов. А в соседней рыбачьей гавани толпятся десятки лодок, с которых рыбаки выгружают свой улов. Улов перекочевывает на рыбный рынок — главный малийский аттракцион.
Теперь в Мале нельзя забыть о суете большого мира. Для этого нужно уехать на любой другой остров архипелага — остров-отель, остров-деревню или даже остров с двумя отелями и деревней. У них странные имена: Вихаманафуши, Фуранафуши, Баа, Кунфунаду, Курамати. Но мы называем свой маленький Эдем просто «Остров».
Там красноватые крыши проглядывают сквозь взъерошенные бризом макушки кокосовых пальм, волны разбиваются где-то далеко, над барьером рифа, а в лагуне вода нежна и прозрачна — только мелкая рябь ветра, аквамариновая ясность, солнечные блики на дне, лодки-дхони парят над собственной тенью. Белоснежный коралловый песок, перетертый волнами в нежную мягкую пыль, ласкает ноги. Да, и еще эта удивительная погода: воздух плюс тридцать и плюс тридцать вода. Погода, сулящая ленивое перетекание тела из одной стихии в другую, расслабленность и покой.
Мы перетекаем из шезлонгов в прозрачнейшую лазурь лагуны, в ласковую синюю бесконечность океана — и оказываемся в другой реальности. Здесь палитра мира меняется. Вместо бесконечных переходов синего и голубого, зеленого и изумрудного, окантованного белым и мерцающего вкраплениями красных гибискусов, мир расцветает всеми красками, какие можно представить, и всеми красками, которые представить нельзя. Разноцветные кораллы лежат сказочными садами, среди них резвятся яркие рыбы-бабочки, попугаи, клоуны и ангелы, в зарослях колышутся морские анемоны, толстые красные звезды соседствуют с изящными лиловыми ежами.
Несколько ленивых шевелений ластами — и мы у кромки рифа. Здесь кораллы обрываются фантастическими скалами, гротами и пещерами, из глубины поднимаются огромные бархатно-синие рыбы-наполеоны, скользит по дну тень гигантского ската-манты, из расщелины выглядывает нарядная желтая мурена, и серебристая барракуда висит у поверхности, выслеживая свой обед.
Говорят, в мальдивских водах водится около 700 видов рыб. Рифовые рыбы живут в лагунах, внутри барьерного кольца, они тычутся в ладони мягкими губами, яркими красками расцвечивают жизнь. Со стороны океана к атоллам приплывают гигантские черепахи и китовые акулы, которые питаются планктоном, хотя и считаются самыми большими рыбами на свете. Иногда появляется рыба-молот, и серебристые дельфины играют, выпрыгивая из воды и откровенно наслаждаясь своей игрой.
Мы тоже наслаждаемся. Мы парим над бездной, ловим восторг волшебного полета, чувство полной свободы среди космической гармонии немыслимо прекрасного мира. И понимаем, что этот божественный аквариум тоже создан для наслаждения, словно подводный Эдем. Мы возвращаемся в океан, из которого когда-то, быть может, вышли, и нас охватывает ощущение полного покоя и счастья.
Когда-нибудь мы снова окажемся в простуженной хриплой Москве. Когда-нибудь между брифингом и фитнесом друзья спросят нас — ну как там? И мы будем что-то говорить, понимая, как мало можно сказать словами. А сердце сладко замрет, и перед глазами возникнет небо, опрокинутое в лагуну, опахала кокосовых пальм с плывущими между ними облаками, радуга рыбьих стай, любимое лицо со счастливой улыбкой. И это тоже станет возвращением на Остров. Возвращением в собственный Эдем, откуда нас никто не может изгнать.
Мальдивы — зачарованные острова, почти придуманные, почти нарисованные на гладкой синеве Индийского океана.
Встреча с ними обещана небесами. Несколько часов полета — и огромный Индийский океан топорщится мелкими складками волн, над ним громоздятся муссонные башни облаков. Потом среди синейшей синевы появляются пятна лазури. Они растут и приближаются, и вот уже видно, что лазурь заполняет неровные кольца атоллов, а в центре каждого кольца поблескивает остров — зеленая бусина с белой окантовкой песка. Бусины тянутся от горизонта до горизонта двумя рядами и складываются в гигантское ожерелье — быть может, самое драгоценное из украшений нашей планеты. Потом становятся различимы катера и лодки, рисующие пунктиры на океанской спине, и темные пятна коралловых рифов проступают в прозрачных водах, очевидные даже с небес. Самолет заходит на посадку, и сердце замирает, падая вместе с ним в океан — прямо в воду, в коралловые пятна, в пунктиры лодочных дорог, в синие складки волн, в дельфиньи стаи — все ниже и ниже. Но в последний миг под выпущенными уже шасси оказывается узкая ленточка суши, всего лишь взлетно-посадочная полоса, прочерченная в океане. Так мы прилетаем на Мальдивы. Так мы возвращаемся.
Мы возвращаемся в изначальную, божественную сущность бытия — в жизнь ради самой жизни, а не ради телевизионных бдений, зарабатывания денег, хождения по магазинам, сидения в офисе и прочих второстепенных вещей, составляющих наши дни и ночи. Мы возвращаемся в детство человечества, когда все было просто и ясно, как тропическое небо, когда не было благ цивилизации, загромождающих нашу жизнь и превращающих ее в замкнутый круг, в колесо для бегающей белки. Мы возвращаемся в свое собственное детство, когда рисовали на клочке бумаги кривую плоскость океана, бугорок островка, сверху пальму и человечка ростом с пальму... Больше ничего не помещалось на этом островке — и в этом была истина, была наша детская мудрость, ибо для счастья вполне достаточно только тропического островка с пальмой.
Теперь мы стали взрослыми. Мы стали успешными, богатыми, умными, усталыми. Мы вечно чего-то добиваемся, мы вечно гонимся за чем-то, и нам кажется, что мы гонимся за счастьем. Мы забыли свои детские картинки, забыли вечные истины, потеряли суть среди неотложных дел и случайных чувств. Но однажды мы прилетаем на Мальдивы. Мы хотим начать с чистого листа — с юного синего неба и белоснежного песка, с бесконечности океана, где белые чайки макают крылья в лазурь, с безмятежности и покоя.
Мы прилетаем на Мальдивы, чтобы вернуться туда, где изначальная прозрачность мира не замутнена человеческой глупостью, где абсолютны прозрачность света и чистота цвета. Мы возвращаемся в Эдем, откуда нас уже никто не сможет изгнать, где можно любить безнаказанно и безнаказанно быть счастливым. Мы возвращаемся в океан, в котором, может быть, и правда зародилась жизнь: здесь в океане проводят больше времени, чем на суше. Но и на сушу мы тоже выходим, на сушу, не испорченную цивилизацией, в шестой день Творения, когда уже поют птицы, и цветут деревья, и пальмы склоняются над зеркалами лагун.
Нет, все-таки не так. Мы возвращаемся в день седьмой — день, когда наступил Божественный отдых. И мы отдыхаем — божественно и абсолютно, потому что здесь и отдых чист, как небо и как океан. Мы погружаемся в этот отдых, мы плещемся в его ленивой волне... Нет, даже не плещемся, мы просто парим в прозрачной теплой воде и нежимся на ласковом песке, похожем на белый бархат.
Таков наш вновь обретенный Эдем.
Его объективная реальность проста: архипелаг, протянувшийся на 760 километров от экватора до индийских берегов. В нем 1190 островов, лишь двести из них обитаемы. Еще восемьдесят занимают отели. Остальные предназначены для Робинзонов с их верными Пятницами — туда можно уплыть на лодке или каноэ, прихватив корзинку для пикника.
Острова складываются в очень скромную сушу — ее площадь составляет всего 300 квадратных километров. Административное деление этой удивительной страны тоже способно потрясти наше сухопутное воображение: Мальдивская республика делится на 19 атоллов и столицу Мале, занимающую отдельный остров. Президент назначает глав атоллов. Каждый обитаемый остров тоже имеет собственного главу, и его должность — глава острова — достойна приключенческой книжки.
Мальдивы достойны и Книги рекордов Гиннесса. Они попали туда как страна с самым плоским рельефом: здесь нет ни гор, ни холмов, и большинство островов выступают из воды не более чем на метр. Самые низенькие островки лежат на уровне моря, а самый высокий — Вилингили в атолле Адду — поднимается над волнами на 2,4 метра. Аэропорт, едва помещающийся на островке Хулуле, тоже занял место в Книге рекордов — как самый маленький из всех международных аэропортов мира.
Рек на островах тоже нет, ни одной. И озер нет, и ручьев. Пресная вода падает с небес — жители расставляют ловушки для дождей, деревьям тоже хватает дождевой воды. Когда дождь задерживается, вместо воды используют кокосовое молоко: его пьют, на нем готовят. Сейчас, конечно, появились опреснители, и в отелях даже устраивают бассейны с прохладной пресной водой — невероятная роскошь! А предыдущие 4000 лет мальдивцам вполне хватало дождей и кокосов. Так они и жили в своем раю: вместо колодцев — дождь, вместо монет — пестрые раковины каури, вместо одежды — листья и птичьи перья.
Они и теперь живут в том же неторопливом ритме, расслабленно и радостно. Ловят рыбу, плетут циновки, собирают кокосы и манго. Под ритмичный грохот трех барабанов поют «песни негров» — боду-беру, а под тамбурины исполняют таара, нарядившись в белые саронги с зелеными поясами. По праздникам девушки танцуют лангири — балансируют шестами, увитыми цветами, как будто переступают босыми ногами по тонкой проволоке. А мужчины танцуют дханди-джехун, и неверное пламя костров освещает их сильные смуглые тела на белом песке.
Названия этих танцев восходят к древности. Современный мальдивский язык называется дивехи, он близок к сингальскому, на котором говорят на Шри-Ланке, но его слова пишутся арабской вязью. Ничего удивительного: на этом перекрестке морских дорог в пряном тропическом коктейле смешались языки, традиции и привычки разных народов и разных эпох. И сами мальдивцы, смуглые, улыбчивые, беззаботные, — потомки ланкийских сингалов, южноиндийских дравидов, немножко арабов, немножко малайцев, немножко африканских негров. Когда-то они были солнцепоклонниками, потом буддистами, теперь стали мусульманами суннитского толка. Ислам здесь тропически мягкий, ленивый и расслабленный, приправленный языческими амулетами и диковатыми танцами, посвященными древним божествам.
Столица Мальдив тоже достойна Книги рекордов. Это одна из самых крохотных столиц мира. Остров Мале находится в центре архипелага. Он заботливо увеличен в размере, чтобы все поместилось в столичном городе. Однако все не помещается: площадь острова составляет меньше двух квадратных километров.
Столица потихоньку переползает на соседние клочки суши. Рядом с ней из океана поднимаются остров-пригород, остров-птицефабрика, остров-завод «Кока-Колы», остров-склад топлива, остров-аэропорт. Свою столичность город лелеет с XII века, когда Мальдивы приняли ислам, а Мале получил звание «Остров султанов».
Еще сто лет назад Мале был сонной деревушкой: одноэтажные домики на улочках из белого кораллового песка, палисадники с деревцами манго и папайи. Приезжавшие сюда путешественники забывали о суете большого мира и тоже строили себе домики с палисадниками. Вслед за ними приезжали другие путешественники, рыбаки с дальних островов и просто искатели приключений. Когда земли перестало хватать на всех, домики начали расти в высоту. Сейчас в Мале живут 75 000 человек, по асфальтированным улицам снуют машины и мотороллеры, у высотных зданий стоят ряды велосипедов, трезвонят мобильные телефоны.
Впрочем, остались и места для экскурсий: Президентский дворец со сторожевыми башнями, Султанский парк, мечеть Великой Пятницы и старая мечеть Хукуру. Есть и Национальный музей — маленький домик, где хранятся троны правителей, разбитое султанское пианино и первая на Мальдивах печатная машинка. Мальдивский флаг развевается над площадью, которая называется Майдан. Миновать ее невозможно: сюда, к деревянной резной пристани, приходят катера с островов-курортов. А в соседней рыбачьей гавани толпятся десятки лодок, с которых рыбаки выгружают свой улов. Улов перекочевывает на рыбный рынок — главный малийский аттракцион.
Теперь в Мале нельзя забыть о суете большого мира. Для этого нужно уехать на любой другой остров архипелага — остров-отель, остров-деревню или даже остров с двумя отелями и деревней. У них странные имена: Вихаманафуши, Фуранафуши, Баа, Кунфунаду, Курамати. Но мы называем свой маленький Эдем просто «Остров».
Там красноватые крыши проглядывают сквозь взъерошенные бризом макушки кокосовых пальм, волны разбиваются где-то далеко, над барьером рифа, а в лагуне вода нежна и прозрачна — только мелкая рябь ветра, аквамариновая ясность, солнечные блики на дне, лодки-дхони парят над собственной тенью. Белоснежный коралловый песок, перетертый волнами в нежную мягкую пыль, ласкает ноги. Да, и еще эта удивительная погода: воздух плюс тридцать и плюс тридцать вода. Погода, сулящая ленивое перетекание тела из одной стихии в другую, расслабленность и покой.
Мы перетекаем из шезлонгов в прозрачнейшую лазурь лагуны, в ласковую синюю бесконечность океана — и оказываемся в другой реальности. Здесь палитра мира меняется. Вместо бесконечных переходов синего и голубого, зеленого и изумрудного, окантованного белым и мерцающего вкраплениями красных гибискусов, мир расцветает всеми красками, какие можно представить, и всеми красками, которые представить нельзя. Разноцветные кораллы лежат сказочными садами, среди них резвятся яркие рыбы-бабочки, попугаи, клоуны и ангелы, в зарослях колышутся морские анемоны, толстые красные звезды соседствуют с изящными лиловыми ежами.
Несколько ленивых шевелений ластами — и мы у кромки рифа. Здесь кораллы обрываются фантастическими скалами, гротами и пещерами, из глубины поднимаются огромные бархатно-синие рыбы-наполеоны, скользит по дну тень гигантского ската-манты, из расщелины выглядывает нарядная желтая мурена, и серебристая барракуда висит у поверхности, выслеживая свой обед.
Говорят, в мальдивских водах водится около 700 видов рыб. Рифовые рыбы живут в лагунах, внутри барьерного кольца, они тычутся в ладони мягкими губами, яркими красками расцвечивают жизнь. Со стороны океана к атоллам приплывают гигантские черепахи и китовые акулы, которые питаются планктоном, хотя и считаются самыми большими рыбами на свете. Иногда появляется рыба-молот, и серебристые дельфины играют, выпрыгивая из воды и откровенно наслаждаясь своей игрой.
Мы тоже наслаждаемся. Мы парим над бездной, ловим восторг волшебного полета, чувство полной свободы среди космической гармонии немыслимо прекрасного мира. И понимаем, что этот божественный аквариум тоже создан для наслаждения, словно подводный Эдем. Мы возвращаемся в океан, из которого когда-то, быть может, вышли, и нас охватывает ощущение полного покоя и счастья.
Когда-нибудь мы снова окажемся в простуженной хриплой Москве. Когда-нибудь между брифингом и фитнесом друзья спросят нас — ну как там? И мы будем что-то говорить, понимая, как мало можно сказать словами. А сердце сладко замрет, и перед глазами возникнет небо, опрокинутое в лагуну, опахала кокосовых пальм с плывущими между ними облаками, радуга рыбьих стай, любимое лицо со счастливой улыбкой. И это тоже станет возвращением на Остров. Возвращением в собственный Эдем, откуда нас никто не может изгнать.